Мир статей для людей!;)

Евангелист Марк рассказывает о реальном происшествии с неким богатым молодым человеком. Однажды тот пришел повидать Иисуса. В Писании нет сведений, что кто-то из учеников помешал ему нарушить планы Христа. Мол, понятно, этот человек непростой. Он, что называется, в полном расцвете сил. Таким препятствовать нельзя, пусть идет к Нему. Несомненно, именно так рассуждали ученики Сына Божьего. Итак, молодой человек пришел ко Христу, желая стать его учеником, но отошел «с печалью», поскольку не смог решиться на полную переделку налаженного жизненного уклада, лишиться своего богатства. Он не смог покориться, чтобы исполнить трудновыполнимые требования Иисуса, которым должны были удовлетворять Его потенциальные ученики.

Моисей растолковал патриархам Израиля принципы правильного воспитания, столетия спустя Иосиф успешно претворил эти принципы в жизнь, вырастив своего сына, Иисуса. Но готов ли ныне кто-нибудь последовать призыву Моисея и пойти по стопам Иосифа? Надо сказать, что отца, который не хотел бы мудро, без затруднений воспитывать ребенка, наверное, не существует. По-моему, очень мало таких, которые не мечтали бы добиться почетного звания замечательного отца, но добиваются его, к сожалению, только единицы. И связано это печальное явление с тем, что за все приходится платить, в том числе и за право называться замечательным отцом. Однако лишь очень немногим при этом хочется платить сполна по счетам эффективного отцовства. Большинству мужчин установленная цена кажется слишком высокой, поскольку требует не только отказа от определенных увлечений, но и полного соответствия определенным нравственным критериям.

Иосиф. Земной отец Иисуса. Что нам известно о нем? Не удивляйтесь, если, поразмыслив, решите, что об Иосифе мы многого не знаем. В этом смысле он остается довольно загадочной фигурой. Но что тогда в нашем представлении делает Иосифа легендарной личностью? Не то ли, что он показал себя настоящим мужчиной во время Рождества Христова и принял в связи с этим три знаменательных решения - решения, которые сокрушили бы дух любого среднестатистического отца? Каждое такое решение затрагивало существенные аспекты того, что большинство мужчин вкладывает в понятие «отцовство».

Опросите случайную сотню мужчин с целью исследовать, что они понимают под словом «отцовство», и увидите, что большинство из них первым делом подумают об акте оплодотворения. Однако этого Иосифу дано не было. Ведь, согласно евангелисту Матфею, в сложившейся ситуации у Иосифа не имелось этого величайшего права, принадлежащего всем остальным мужчинам. Священное Писание утверждает, что Мария зачала от Святого Духа.

Учитывая это обстоятельство, поставьте себя на место Иосифа и представьте то душевное страдание, которое он, должно быть, испытывал, размышляя над словами явившегося ему во сне Ангела. Библия ясно дает нам понять, что в характере Иосифа не было места мстительности или жестокости. Ведь даже не убедившись еще в искренности Марии, Иосиф уже принял благородное решение не позорить ее и сделать так, чтобы расторжение брака с ней получило в обществе как можно меньшую огласку. Однако стоило только Небесам подтвердить Иосифу непорочность зачатия Марии, как он, не колеблясь, решил стать отцом Младенца, Который не был кровь от крови, плоть от плоти его. Таково первое из трех его великих решений.

Историки назвали ее «странной войной», периодом затишья в самом начале Второй мировой войны, когда ни одна из сторон не прибегала еще к использованию против врага огневой мощи. Войска словно замерли на боевых позициях, не проявляя никакой активности, хотя противники пристально следили друг за другом. Но поскольку на линии фронта не велось никаких военных действий, у гражданского населения с той и с другой стороны появилось искушение зарыть голову в песок, чтобы ослабить уровень напряжения, возникший в результате такого противостояния. Людям со своей колокольни казалось, что особых оснований для тревоги нет. Но они просчитались; теперь-то мы знаем, что эта странная война не была такой уж странной. Она была как бы затишьем перед бурей, названной «блицкригом», - серией молниеносных ударов на земле и в воздухе, которые фактически вывели из строя военную машину союзников.

Я думаю, что уникальное умонастроение людей, характерное для странной войны, было созвучно состоянию моего духа в то субботнее утро, когда у меня родился сын, Марк. Я впервые взирал на его крошечное тельце, и мне трудно было вообразить, что его душа и в самом деле станет тем предметом вожделения, в борьбу за который вступят самые различные силы. Во время естественных родов я постоянно находился возле жены, и каждый из нас был свидетелем и участником самого захватывающего события в жизни - вхождения в мир ребенка. Жена родила здорового мальчика, и нам тогда показалось, что не бывает на свете большего удовлетворения, ведь Гейл произвела на свет новое человеческое существо, а я при этом чуть не упал без чувств прямо в родовой палате! Покидая родильный дом, чтобы сообщить радостную новость городу и миру и оповестить разбросанных по всей стране родственников, я размышлял не без печали о труднопостижимом деле - быть отцом. В глубине души я ощущал себя простым мальчишкой; что я мог знать тогда о требованиях, предъявляемых к успешному отцовству? В моем сознании никак не укладывалось, что существует масса политических движений, философий, всяких и разных барышников и просто торговцев безделушками и что все это не преминет совратить Марка, соблазнить его и отлучить от меня и того образа жизни, который веду я.

Наверное, в моем умонастроении совершалось нечто похожее в известном смысле на умонастроения людей в условиях странной войны, - по крайней мере, в первые два года. Наверное, мои духовные защитные механизмы за это время притупились, потому что никакого вмешательства извне в процесс развития Марка я вроде бы не замечал - наш сын принадлежал нам с Гейл целиком и полностью. Те несколько посторонних людей, которые участвовали в его воспитании, были отобраны ею или мной. Следовательно, не существовало проблемы, правда, только одной из целого ряда: как оградить слух Марка от обескураживающих выражений, в том числе любого рода слов, которые могли бы оскорбить его и нанести ему вред.

Конечно, в эти первые годы не обошлось и без борьбы поколений, без борьбы между волей родителей и сына, но эти ранние конфликты не представляли собой ничего из ряда вон выходящего: мы требовали от Марка уважения к власти и собственности, послушания (мгновенного, а не отложенного), прививали ему навыки опрятности с горшком (на двадцать третьем месяце), учили быть правдивым. В основном нам удавалось, обуздывая его греховную натуру, формировать необходимые привычки, стереотипы общения, которые бы удовлетворяли нас. Признаюсь вам в своих тогдашних наивных и несколько неожиданных сомнениях, что отцовская ответственность является каким-то страшным грузом.

Тем не менее, всякий трезвомыслящий человек обратил бы тогда мое внимание, и был бы прав, что стадия странной войны, наблюдавшаяся тогда в духовном развитии Марка, усыпляла мою бдительность и располагала к бездействию. Едва ли я был подготовлен к тому «блицкригу», который стремительно ворвался в наш дом, избрав прямой мишенью нашего сына. Незримый враг наносил молниеносные удары с яростной силой через близких друзей, через школу и телевидение, через атмосферу, царившую в обществе, накопившем вещей и богатств больше, чем знаний о том, как ими пользоваться. Когда Марку исполнилось пять лет, я уже был отцом-ветераном с боевыми шрамами, я знал, что веду самую настоящую войну.

«Я всегда учил наших детей...»

Когда Джордж Йейгер в обществе троих сыновей и старого отца вышел в море на рыбалку, у него не было предчувствия, что совсем скоро, уже через несколько часов, произойдет страшное несчастье. Прежде чем нога его вновь ступит на твердую почву, Йейгер увидит, как один за другим в совершенном изнеможении, захлебнувшись морской водой, погибнут его сыновья и отец.

День клонился к вечеру, когда заглох лодочный мотор. Ветер усиливался и яростно хлестал по морю, поднимая огромные волны. Судно, утратившее ход, беспомощно вращалось на плаву, а затем дало угрожающий крен. Стало ясно, что лодка обречена. Пятеро мужчин из рода Йейгеров надели спасательные жилеты и, привязавшись друг к другу страхующей веревкой, бросились в воду. Часы показывали 6.30 вечера, когда лодку утащило в бездну и потерпевшие кораблекрушение с трудом начали плыть к берегу.

Мысль написать книгу под названием «Мудрый отец» пришла мне в голову, когда я проводил очередную консультацию. Один молодой человек, которого я искренно люблю, пожаловался мне тогда на гнетущую напряженность, тревожность, чувство безысходности, вызванные тем, что все его попытки стать хорошим отцом оказывались неудачными. Мы беседовали с ним около часа, и все это время мне очень хотелось посоветовать ему заглянуть в какую-нибудь книгу, в которой были бы изложены основы правильного и достойного обращения отцов с детьми. Однако подобной книги мне вспомнить не удалось.